Послушница Корра, вам надлежит немедленно явиться в лабораторию D для лингвистического обучения нового прототипа боевого охранного дрона. Экземпляр доставлен и ожидает. Ваше послушание будет по достоинству оценено Рейдом. Срок исполнения 12 часов.
Цифровая сигнатура верна.
Оранжевые буквы сообщения мерцали не сетчатке искусственных глаз. Одного взгляда на сообщение было достаточно, чтобы оценить его важность. Анонимное, но с валидной подписью, оно пришло прямиком в ее визуальный канал. Послушание будет оценено, но сообщить хотели не это. Наказание за непослушание будет серьезным, вот что говорили безликие братья из Рейда. Не так часто простых послушниц допускают к прототипам нового вооружения, не говоря уже про их обучение, но у отличницы Высшей Технологической Академии был кое-какой опыт даже в этом. Про спецификации прототипа и думать нечего, все засекречено. Только лингвистический способ обучения – разговор с черным ящиком, который намерен сохранить тайны своего устройства от любопытных глаз. И при этом срок исполнения всего несколько часов.
С этими неспокойными мыслями Мария дошла до лаборатории D и открыла дверь. Экземпляр, как и ожидалось, был уже доставлен. Внушительных размеров боевой дрон с двумя орудиями был отключен. Корра быстро осмотрела корпус в поисках хоть какой-нибудь таблички с маркировкой и нашла лишь лаконичное обозначение SD-0930-COB/RX.
Что-ж, сама эта табличка уже многое объясняла. Охранный дрон, экземпляр номер 930. На душе немного полегчало. Аж 930-й экземпляр прототипа, и это значит, что остальные 929, а судя по четырехзначному коду гораздо больше, разбросаны по сотням других лабораторий Иерихона, и перед каждым сейчас стоит озадаченная послушница, а может и кто-нибудь повыше в иерархии. Однако это вовсе не означало, что дело можно сделать без должного усердия. После обучения все экземпляры доставят обратно в неизвестные лаборатории Рейда, где протестируют и выберут одного, который и будет затем реплицирован бессчетное количество раз. Математическая вероятность того, что выбор падет на экземпляр Корры, была низка, но, тем не менее, выше нулевой. И потом всегда есть возможность, что сама табличка всего лишь призвана сбить толку и экземпляров на девять сотен, а один.
Смотрим дальше, – послушница собралась, – клонированный органический мозг. По крайней мере, это объясняет способ программирования. Очевидно инженеры Рейда так торопились с этим изделием, что не нашли ничего лучше, как засунуть в него обычный мозг с кое-какой системой жизнеобеспечения, вместо того чтобы выращивать и обучать подходящий искусственный интеллект. Скорее всего, подрезали лишнее, оставив только зрительную кору, немного слуха и речи, да кое-что от ума, призванное обеспечивать вариативность мышления в ограниченных пределах. Роль играет только сложность проектирования, а производство не так важно. Репликаторам все равно, что копировать, если речь не идет о каких-то сложных субкварковых структурах вроде монокристаллов иридия или бериллиевых решетках. Да и два здоровенных термических излучателя, вероятно, обходятся дороже, чем целый транспортник, набитый мозгами.
Наконец, литеры, обозначающие экспериментальный образец Рейда и, рядом, одноразовый консольный порт, через который дрон мог общаться с внешним миром. Корра подключилась, активировав прототип, и задумалась. Прежде всего, надо было определиться с парадигмой существования дрона. Почему он должен делать то, или это. Будет довольно трудно, объяснить ему про путь Бартла, ненависть к врагам Иерихона и почему их нужно убивать без пощады. Что-ж, начнем с основ, и, прокашлявшись, начала с самого главного.
– Ты дрон.
– Я ДРОН, – вывела машина на консоль.
А почему-бы не попробовать подобраться к нему через гораздо более простые понятия, решила Корра.
– Дрон, смысл твоего существования, твой Raison D’etre – игра, – произнесла послушница.
– СЛОЖНО, – вывел дрон в ответ.
– Дрон, жизнь – игра, – сократила свою мысль Корра.
– ИГРА, – появился ответ, – ИГРАТЬ ХОРОШО.
Это оказалось даже слишком легко, удачная зацепка за то, что, видимо, осталось от предыдущего хозяина, подумала послушница, за двенадцать часов, пожалуй, можно будет обучить эти железку многому. И она пустилась в объяснения о целях игры, о значении меток, выводимых в зрительную кору, о том, что играть надо только с красными метками, а голубые игру не любят. О медленных но крепких фрегатах, играть с которым легко, но слишком долго и о быстрых перехватчиках, играть с которыми лучше всего. О дистанциях боя, маневрах целей, упреждении и критериях победы, в виде оранжевых вспышек, оставляемых взорвавшимися кораблями.
Разобравшись с теорией, она запустила для дрона виртуальную симуляцию боя, в которой машина раз за разом училась попадать все точнее, реагировать все быстрее, классифицировать цели все тщательнее. Машина запомнила, что время ее ограничено, и чем больше по ней попаданий, тем меньше этого времени остается, а потому играть надо усерднее. Что сейчас он только учится играть, а потом игра станет еще интереснее и важнее, все обретёт смысл. Но внезапно дрон прекратил играть.
– Дрон, почему прекратилась игра? – спросила Корра.
– СКУЧНЫЙ, – ответил дрон.
Это было полнейшей неожиданностью. Кто бы мог подумать, что от стольких тренировок дрону просто надоест играть. На обучение бою ушла большая часть отпущенного времени. Срок исполнения неумолимо приближался, а Корре никак не удавалось убедить дрона продолжить игру. В полном отчаянии она начала перебирать, за что еще можно зацепиться в разуме этого несчастного создания, порожденного безумием человеческого гения и ограниченностью военных бюджетов, проговаривая вслух свои идеи. СЛОЖНО, СЛОЖНО, СЛОЖНО, – выводилось в ответ на консоль. Наконец, она просто села напротив дрона и уставилась в его мертвую оптическую линзу. Взгляд ее был таким, будто обещанное наказание если не уже приведено в исполнение, то очень близко.
– ДЕВОЧКА ГРУСТНЫЙ, – высветилось на консоли.
– Верное наблюдение, консервная банка с фаршем, – злобно ответила Корра.
– СЛОЖНО. ДЕВОЧКА ГРУСТНЫЙ, – вывела консоль, – ПОЧЕМУ?
– Дрон, ты не выполняешь поставленную задачу, и из-за тебя мне не поздоровится, – Угрюмо ответила Корра, отметив про себя, что в этих мозгах осталось не так уж и мало, раз они интерпретируют эмоции, да еще и задают вопросы.
– ДЕВОЧКА ГРУСТНЫЙ – ДРОН ГРУСТНЫЙ, – ответил дрон, прислушавшись к остаткам своих инстинктов и эмоций.
– Спасибо за заботу, дрон, – ответила Корра и улыбнулась.
– СЛОЖНО. РАДОСТНЫЙ. – выдал дрон на удивление комплексную эмоцию, среагировав и на слова и на улыбку. – ИГРАТЬ ХОРОШО, ДЕВОЧКА РАДОСТНЫЙ? – предположил он, собрав все свои немногочисленные мысли, чтобы выстроить связь и сформулировать вопрос.
– Да, дрон, – Корра снова улыбнулась, глядя в линзу машины.
– РАДОСТНЫЙ. РАДОСТНЫЙ. – высветилось на консоли.
– Ах, ты мой хороший, что же там у тебя там внутри происходит? Положительное подкрепление через эндорфины на улыбку, или может ты когда-то был так сильно влюблен? Есть ли вообще разница между этими состояниями? – Говорила вслух Корра, улыбаясь и снова запуская боевые симуляции.
– СЛОЖНО. РАДОСТНЫЙ. СЛОЖНО. РАДОСТНЫЙ. – продолжал выдавать дрон в замешательстве, не зная как ему реагировать и на непонятные слова, и на порхающую девочку с оранжевыми глазами.
Когда все симуляции завершились и дрон начал уверенно справляться с боевой задачей, счастливая Корра подошла к нему, посмотрела в оптический визор дрона и вдруг прониклась к этому существу, пусть под металлическим панцирем, но живому, каким-то странным теплом. Она приблизила лицо почти вплотную к стеклу.
– Твоя жизнь будет коротка, дрон, но по крайне мере в ней будет побольше смысла чем у многих.
– СЛОЖНО.
– И в отличие от этих жадных наемников с их клонированными телами, ты умрешь настоящей смертью, дрон.
– СЛОЖНО.
– Но всю свою жизнь ты будешь счастлив.
– СЛОЖНО.
– Если будешь стараться и играть хорошо.
– СТАРАТЬСЯ, ИГРАТЬ ХОРОШО.
– Следующая игра будет самой важной, дрон.
– ВАЖНЫЙ ПОТОМ.
– Хороший дрон. Когда твое время закончится, вспомни обо мне. – Закончила Корра, поцеловала холодный объектив и выдернула провод из одноразового порта, тем самым закончив обучение и запечатав его навсегда.
