Тогда сразу и вротой (третий ещё пишется).
П.С. Второй отрывок - идёт за третий… Всё сложно…
Скрытый текст
*2.0.
Утро встретило меня сонным туманом и вялыми, но не менее яркими, солнечными лучами. Тучи, шатающиеся на небе ещё с вечера, теперь расплывались, и, подсвеченные солнцем, были похожи на золотистые перья какой-то неведомой, чудесной птицы.
Лес гудел от трелей и пересвистываний. Казалось, будто все пташки - от мала до велика - собрались в один большой пернатый оркестр, и сейчас, воодушевлённые рассветом, исполняли свою, одним им ведомую, симфонию.
Полная луна, ещё недавно сияющая на небе своим округлым светлым ликом, теперь клонилась к небосводу, словно боясь солнечных лучей.
Туман вяло колыхался под порывами ветра, но не сдавался, и оставался на месте, продолжая насыщать воздух прохладой…
Костёр, весело потрескивающий ночью, сейчас безжизненно лежал на очищенной от лесной подстилке земле, возвышаясь над ней чёрной громадой.
Хворост, хоть и находился под плащевой тканью, постеленой мною, дабы предотвратить его намокание, был насквозь пропитан влагой.
Нет, сказать, что это происшествие фатально - нельзя. Но оно порождает массу неудобств. Промокшая одежда холодила кожу, заставляя организм мелко трястись. Утреннее солнце только набирало силу, и лучи, бессмысленно и безрезультатно заполняя всё вокруг, не грели.
Пришлось идти - дабы продолжить путь и не замёрзнуть. Но, чем дальше я уходил от своей временной стоянки, тем больше промокал от севшей недавно росы. Это обстоятельство раздражало, но, к моему величайшему сожалению, поделать с этим я ничего не мог.
Выйдя из лиственного леса, я попал на обширную поляну. Туман здесь был особенно плотен. Подсвеченный утренним солнцем, он буквально излучал золотистый свет, заставляя сверкать и переливаться капельки воды на листьях кустиков низенькой травы.
Водяная взвесь, слегка кружась от слабых порывов ветра, сверкал радужными разводами, добавляя общей картине окружающего, пробуждающегося мира новую, необыкновенную красоту.
Идти через это, тем самым разрушая тонкую, хрустальную красоту, не хотелось. Но злаполучный холод, вгрызающийся в кости, вынуждал шагать вперёд.
Идти было тяжело: ноги то и дело подскальзывались, разъезжались из-за сырой травы. Под ноги то и дело бросались не известно откуда взявшиеся ветки - противно хрустя и ломаясь, они впивались в подошву сапог, цеплялись за штанины, мешали идти…
Поляна, вместе с золотистым туманом, внезапно закончилась, и вновь мне преградил путь тёмный, сырой, гудящий от птичьего гомона, лес.
